Взаимные отношения иудейства и христианства в течение многих веков их
совместной жизни представляют одно замечательное обстоятельство. Иудеи
всегда и везде смотрели на христианство и поступали относительно его
согласно предписаниям своей религии, по своей вере и по своему закону.
Иудеи всегда относились к нам по-иудейски; мы же, христиане, напротив,
доселе не научились относиться к иудейству по-христиански. Они никогда
не нарушали относительно нас своего религиозного закона, мы же постоянно
нарушали и нарушаем относительно них заповеди христианской религии.
<...>
Говорят о еврейском вопросе; но в сущности все дело сводится к одному
факту, вызывающему вопрос не о еврействе, а о самом христианском мире.
Этот факт может быть выражен и объяснен в немногих словах. Главный
интерес в современной Европе — это деньги; евреи мастера денежного дела,
естественно, что они господа в современной Европе. После многовекового
антагонизма христианский мир и иудейство сошлись наконец в одном общем
интересе, в одной общей страсти к деньгам. Но и тут между ними оказалось
важное различие в пользу иудейства и, к стыду мнимохристианской Европы,
различие, в силу которого деньги освобождают и возвеличивают иудеев, а
нас связывают и унижают. Дело в том, что евреи привязаны к деньгам вовсе
не ради одной их материальной пользы, а потому, что находят в них ныне
главное орудие для торжества и славы Израиля, т. е, по их воззрению, для
торжества дела Божия на земле. Ведь кроме страсти к деньгам у евреев
есть и другая еще особенность: крепкое единство всех их во имя общей
веры и общего закона. Только благодаря этому и деньги идут им впрок:
когда богатеет и возвеличивается какой-нибудь иудей — богатеет и
возвеличивается все иудейство, весь дом Израилев. Между тем,
просвещенная Европа возлюбила деньги не как средство для какой-нибудь
общей высокой цели, а единственно ради тех материальных благ, которые
доставляются деньгами каждому их обладателю в отдельности. И вот мы
видим, что просвещенная Европа служит деньгам, тогда как иудейство
заставляет служить себе и деньги и преданную деньгам Европу. Современные
отношения передовой Европы к иудейству представляют собою как бы
пародию одного пророческого образа: десять иноверцев хватаются за полу
одного еврея, чтобы он ввел их — но не в храм Иеговы, а в храм мамонны; а
до Иеговы им так же мало дела, как и до Христа. <...>
В апреле настоящего года преосвященный Никанор, епископ херсонский и
одесский (автор замечательного и еще недостаточно оцененного труда по
религиозной философии), произнес в Одессе одушевленное и
истинно-христианское слово о теснейшем родстве между ветхозаветной и
новозаветной религией. Главная мысль прекрасного этого слова[3] —
единение иудейства с христианством не на почве индифферентизма или
каких-либо отвлеченных принципов, а на реальной почве духовного и
естественного родства и положительных религиозных интересов. Мы должны
быть едино с иудеями, не отказываясь от христианства, не вопреки
христианству, а во имя и в силу христианства, и иудеи должны быть едино с
нами не вопреки иудейству, а во имя и в силу истинного иудейства. Мы
потому отделены от иудеев, что мы еще не вполне христиане, и они потому
отделяются от нас, что они не вполне иудеи. Ибо полнота христианства
обнимает собою и иудейство, и полнота иудейства есть христианство.
<...>
Иудеи, требовавшие казни Христа, кричали: «кровь Его на нас и на детях
наших». Но эта кровь есть кровь искупления. И наверно крик человеческой
злобы не довольно силен, чтобы заглушить слово Божественного прощения:
Отче, отпусти им, не ведают ибо что творят. Кровожадная толпа,
собравшаяся у Голгофы, состояла из иудеев; но иудеи же были и те три
тысячи, а потом пять тысяч человек, которые по проповеди апостола Петра
крестились и составили первоначальную христианскую церковь. Иудеи были
Анна и Каиафа, иудеи же Иосиф и Никодим. К одному и тому же народу
принадлежали и Иуда, предавший Христа на распятие, и Петр и Андрей, сами
распятые за Христа. Иудей был Фома не верующий в воскресение, и не
перестал быть иудеем Фома, уверовавшгій в Воскресшего и сказавший Ему:
Господь мой и Бог мой! Иудей был Савл, жесточайший гонитель христиан, и
иудеем из иудеев остался Павел, гонимый за христианство и «паче всех
потрудившийся» для него. И что больше и важнее всего, Он Сам, преданный и
убитый иудеями Богочеловек Христос, Он Сам, по плоти и душе
человеческой, был чистейшим иудеем.
В виду этого разительного факта не странно ли нам во имя Христа осуждать
все иудейство, к которому неотъемлемо принадлежит и сам Христос, не
странно ли это особенно со стороны тех из нас, которые, если и не
отреклись прямо от Христа, то во всяком случас ничем не обнаруживают
своей связи с Ним? <...> (Вл. С. СОЛОВЬЕВ.
ЕВРЕЙСТВО И ХРИСТИАНСКИЙ ВОПРОС http://www.vehi.net/soloviev/solovevr.html)
